Цик Светлана Петровна. Потомок переселенцев в д. Милоновка Томского района
Светлана Петровна Цик, родилась в 1965 году. Рассказывает о бабушке, Ульяне Устиновне Корольковой, урож. Кизеевой.
Когда я была маленькой, то, как говорится, старый да малый, одного ума-разума, мне было лет 12 и она, старенькая. Мы с ней много общались. Она со мной дома сидела, и я ее расспрашивала.
Давайте, разберемся с возрастом бабушки Ульяны. В предыдущем интервью вопрос возник. Старший сын родился у нее в 1916 году. Ее дочка, Елена Алексеевна говорит, что она вышла замуж в возрасте около 22 лет, значит, выходит, что-то около 1893 года. Если считать, что она старше сестры Евфросиньи (Барыгиной) на 3 года, то получается и вовсе 1892 год. Если она говорила, что моего отца она родила в 48 лет, а он родился в 1940 году, то выходит, что она родилась в 1892 году. Если считать, что в Милоновку ее привезли 12 лет, мне баба Уля сама рассказывала это, то…
— 1898-1900. Но ей возраст снизили, вы сами говорили. То есть, она могла родиться в период с 1892 года по 1898 годы.
День рождения мы справляли у нее 12 июля. Но дата тоже приблизительна. Как она сама говорила: «Я родилась о рожь». То есть, когда жали рожь. Для них важно было запомнить не дату, а какие-то хозяйственные события.
Мой родственник, Коля Корольков, говорит, есть фотография, где бабушка и дедушка «Дед мой стоит, Алексей Никодимович, здоровый мужик! И бабушка твоя стоит, Кизеиха». Она была красивая, остренький тоненьки носик, белоснежное лицо, до глубокой старости она имела фигуру неплохую, с женственными особенностями. Дробненькая, худенькая, фигурка у нее была – мы ее в глубокой старости мыли, я видела.
— В прошлое интервью рассказ был о том, как их в обозах грабили. Можно подробнее?
Была такая традиция – когда шли обозы, то на ночлег когда становились, то старший в обозе обходил весь обоз, благословляя. И бабушка говорила, что другие обозы грабили, а их дошел в целости. Все важные вещи, снадобья, которые с собой везли: зерно там, вещи — все довезли. Мы де, говорит, не одни ехали, много обозов, а наш обоз, благодаря господу Богу, весь дошел. А так мародерство было, сибиряки грабили.
— Был ли обычай прощания с места выхода – прощались ли с землей?
Нет, не рассказывала. Бабушка была 12 лет, по идее должна много помнить. Самое ценное, что оттуда привезли, были иконы, их было много, у нас были древние иконы. Когда баба Уля умерла, и иконы забрала Татьяна, дочь Елены Алексеевны.
— Что рассказывала бабушка об обрядах, праздниках и так далее?
Бабушка — их семья была настолько боговерующая, что все праздники ассоциировались с церковью, почитались церковные праздники. Посты соблюдались крайне жестко, до глубокой старости. Посты были длительные, жесткие, но ее организм хорошо выдерживал все эти посты. Что касается питания… Наверно, было заведено в ее семье. Она никогда не ела несколько раз в день: только две трапезы, утренняя и вечерняя. Она утром ела часов в 10, наедалась фундаментально, вечерняя трапеза – в 6 вечера. Утро начиналось с молитвы, очень длительной. Я, ребенок, над ней посмеивалась — долбится об пол лбом, стоит на коленях. А до молитвы – утренний туалет. Утром заплетала на веревочке две косы. Никогда не ходила с непокрытой головой. Платок – неотъемлемая часть. После завтрака – утренний обычай – она часа полтора-два читала Псалтырь, по-древнеславянски. Я заглядывала. На конце твердый знак. Я иногда просила почитать, и она вслух читала Псалтырь. Я спрашивала: «Неужели тебе интересно?», я то в них смысла не видела. Она отвечала: «Да что ты, это же так интересно!» Ее с детства приучили так читать.
— Михаил же был неверующий. Откуда у него это?
Она всех детей водила в церковь, они были изначально приучены. Но в коммунистическое время я не помню чтоб была семья религиозной. Не то, что сыновья, но и дочки не пускались в веру, были современные. Не знаю, кто из них был партийный, кажется, никто. Но ни одна из девочек ее не были приучены к хождению в церковь, они молитв даже не знали. Не читали (по-церковному) и не молились. К старости начали верить. Но мать свою никогда не осуждали и вообще очень уважали родителей. Как она приучила делиться. На праздник – приедут дочери к матери, несут яйца, холодец. Устраивали обед. Ульяна любила готовить овсяный кисель и две пожилые дочери с удовольствием кушали. А мне эта еда была отвратительна. На Пасху баба Уля уходила в 6 вечера на службу, стояла, почти не присаживаясь. В 6 утра возвращалась, мы — современная семья, не без сожаления, вставали, садились за стол. Она приносила освященную просвирку. Мы все разговлялись, то есть мое поколение в этом участвовало.
Подробнее на сайте «Сибиряки вольные и невольные»
