История моей семьи
Мой папа — Николай Павлович Ермолицкий — из поколения детей войны. Тех, кто узнал ее в самом нежном возрасте и вместе со взрослыми перенес все ее испытания.
Папа родился 27 декабря 1940 года в Минской области в деревне Радково Краснодворского сельсовета (ныне Солигорский район). Он стал пятым ребенком ( после Ивана, Федора, Анны, Лидии) в многодетной и дружной семье Павла Ивановича и Людвины Васильевны Ермолицких — моих дедушки и бабушки.
Незадолго до войны деда — высококлассного специалиста по металлу — командировали на несколько месяцев на Урал, где в то время строился один из металлургических заводов.
Меж тем, 22 июня 1941 года было объявлено о нападении фашистской Германии на Советский Союз, и уже 28 июня в Минск вошли немецкие войска. В Радкове (по рассказам бабушки) они появились через день. Аккуратная, чистая хатка с великолепным яблоневым садом приглянулась немцам, и уже к вечеру молодая женщина с пятью ребятишками ( а папе моему не было и года) была выдворена из собственного дома. Хорошо, что на дворе стояло лето, и была возможность, переночевав в саду, найти и обустроить новое жилище.
Прибежищем до конца войны, а, вернее, до освобождения Белоруссии в 1944 году, стала для них истопка (варывня) — хозяйственная постройка, где зимой хранили картошку, овощи, готовили корм скоту. Зимой спасало то, что там стояла печка-каменка, возле которой грелись.
Папа, в силу малолетнего возраста, не помнил годы оккупации, а потому рассказывал со слов бабушки и старших братьев и сестер.
А те вспоминали, что каждый день был наполнен страхом. То и дело доходили слухи о расстрелянных в соседних деревнях — Березовка, Сухая Миля, Драчева, Домановичи, Писаревичи, Ананчицы и других. Перед отступлением многие из этих деревень были полностью сожжены. Зачастую — вместе с жителями. Вообще же, как утверждает статистика, фашистами в Белоруссии было уничтожено 9200 населенных пунктов, погиб каждый третий житель.
Господь смилостивился: в самом Радкове карательных операций не проводилось, но жить в постоянном страхе за детей, думать о том, чем их накормить, как обогреть — где только силы она брала, душевные и физические, моя хрупкая бабушка Людвина!
А каково было деду, который находился в это время за тысячи километров от своей семьи на суровой уральской земле, вместе с другими специалистами принимая один за другим эвакуирующиеся заводы? Он несколько раз просился на фронт, но его оставили на заводе: Урал стал один из главных стратегических оплотов страны, где выпускалось 40 процентов всей военной продукции и 70 процентов от всего количества производимых танков. Поэтому, профессионалы там были необходимы как воздух.
Изматывающая работа сутки напролет, накопившаяся усталость не могли заглушить постоянные мысли деда о семье: где жена и дети, что с ними? Живы ли? И никакой информации на протяжении всех трех лет!
Воссоединение с родными произошло только после окончания войны. С возвращением хозяина заново отстроился дом, разросся сад, увеличилась семья. На свет появились близнецы Михаил и Анатолий, а несколько лет спустя — Вячеслав.
Папа рассказывал, что родители их с детства приучали к труду. Старшие братья и сестры наряду со взрослыми косили и ухаживали за скотиной, младшие помогали на огороде, пасли гусей, присматривали за самыми маленькими.
Папа вспоминает, что детство , тем не менее, шло своим чередом — с обычными мальчишескими играми, забавами. Но нередко эти игры заканчивались трагично: то и дело погибали ребятишки из-за оставленных фашистами при отступлении снарядов и мин.
Даже, спустя годы, приезжая в Беларусь, мне довелось видеть неровную, с выбоинами и траншеями, заросшую травой землю.
Несмотря на то, что семья была крестьянская, здесь любили книги. И они всегда были в доме. По ним папа и читать научился, еще до школы.
В самом Радкове школы не было. Поэтому ребятишки этой и близлежащих деревень обучались в Чепелях.
Папа всегда с большой теплотой отзывался и о школе, и об учителях. (Зашла ради интереса на сайт средней чепелевской школы и удивилась, насколько бережно там хранят память об истории, о выпускниках. Я понимаю папу. Счастлив тот, человек, кому в детстве повезло на учителей!)
Учился папа с большим желанием и интересом. И после окончания школы в 1957 году собирался поступать в политехнический институт в Минске.
Но в связи с открытием месторождения и промышленной разработкой калийной соли недалеко от Старобина было принято решение о строительстве калийного комбината и города (позднее названного Солигорском). Строительство было объявлено Всесоюзной ударной комсомольской стройкой, и папа с одноклассниками, на время отложив свои планы, решили поучаствовать в создании нового города и заодно помочь родителям материально.
А следующим этапом его взрослой самостоятельной жизни стала целина. Целинная кампания в конце пятидесятых — начале шестидесятых была в полном разгаре, и порой целыми классами, целыми студенческими группами и рабочим бригадами молодежь ехала на освоение нетронутых земель.
Сегодня трудно себе представить, чтобы мальчишка в 18 лет в одиночку отправился за тысячи километров от дома практически в неизвестность, рассчитывая только на собственные силы. Другое время? Другое воспитание? Другая страна? И совсем другое чувство ответственности!
Чувство повышенной ответственности всегда было присуще папе. Он очень рано завел семью и оставался главной опорой всем нам до самого своего ухода.
С мамой они познакомились в Ангарске в гостях у общих друзей. Папа был там в командировке, а мама — Нина Александровна ( в девичестве Наумова) — преподавала в школе, оказавшись сначала в Читинской, а потом — в Иркутской области после окончания с отличием Ярославского педагогического института. Ей предлагали остаться в аспирантуре, а она по комсомольской путевке уехала преподавать на восток страны.
В Ангарске родители поженились, там же родилась и я. На подмогу молодой семье приехала бабушка (мамина мама) Мария Михайловна. Родители уже тогда подумывали о переезде в Томск. Во-первых, папу не оставляла мысль о получении высшего образования, он много читал и слышал о студенческом Томске. Во-вторых, в этом вузовском сибирском городе в мединституте уже несколько лет училась мамина лучшая подруга и землячка Ирина Смирнова, которая в каждом письме с восторгом отзывалась и о городе, и о людях.
Когда решение было принято окончательно, бабушка предложила родителям сначала поехать в Томск вдвоем, чтобы устроиться, определиться с работой, а меня взяла с собой в Ярославскую область.
Мама стала преподавать математику в Томском лесотехническом техникуме. Папа работал и заочно учился Томском строительном институте. Потом приехали в Томск и мы с бабушкой. Жили поначалу в общежитии техникума. Помню удивительную атмосферу, царившую среди молодых преподавателей и студентов, которые были совсем незначительно младше их.
В первую свою квартиру мы переехали лишь когда родился мой младший брат Саша. В этом доме жили преимущественно преподаватели лесотехникума, все знали друг друга и были как родные.
Когда папа защитил диплом ТИСИ, его тоже пригласили на работу в Томский лесотехнический техникум.
Вот так всю жизнь мама с папой и преподавали в лесотехникуме, пользуясь любовью и уважением у студентов и коллег.
Правда, однажды была попытка «изменить» Томску. Поехали они в отпуск на Ярославщину — мамину родину, а там директор градообразующего завода города Тутаева, познакомившись с папой, предложил ему создать техникум. Родители переехали. Папа создал и возглавил техникум (ныне на его базе уже создан вуз). А потом они заскучали по Томску, по внучке Маше (моей дочери) и вернулись назад в Сибирь, в родной техникум.
Папа несколько раз избирался районным депутатом по Тимирязевскому округу (там находился учебный лесхоз техникума). Вообще, он был человеком, который умел с нуля начать любое дело и довести его до совершенства.
Прожив большую часть своей жизни в Томске, никогда не забывал о своей любимой Беларуси. Мы часто бывали летом на его родине и полюбили ее всем сердцем. Брат Саша, когда получал паспорт, взял себе национальность «белорус». Папа никогда не забывал родного языка и, приезжая к родителям и родственникам, переходил на белорусский. У него навсегда остался чуть заметный белорусский акцент. В последнее время папа часто мечтал о том, что выйдет на пенсию, и они с мамой переедут в Беларусь. Но не случилось. Он умер совсем молодым — в 58 лет. Умер внезапно от инфаркта, возвратившись домой после занятий.
Иногда у меня возникает ощущение, что сегодняшняя моя связь с Беларусью, журналистская и человеческая, открытия, которые я всякий раз делаю для себя и моих читателей, регулярно бывая в этой стране, благословляются им с небес.
Часто так бывало, что все обстоятельства, казалось бы, были против поездки, но в самый неожиданный момент все складывается как нельзя лучше. Что это, как не знак свыше?
Уверена, что понятие «родина» — генетическая, и свою любовь к Беларуси папа передал нам с братом по наследству!
Татьяна Ермолицкая
