Белик (дев. Слепакова) Лидия Ивановна, родилась в д. Милоновка в 1948 г. Замужем за Беликом Николаем Лаврентьевичем, родившимся в с. Кузовлево в 1946 г. Проживает в г. Северск.
Материнская линия: Слепакова-Казакова Анна Ильинична, бабушка и дедушка Казаковы Илья Трофимович и Федосья Елисеевна, есть сведения, что Казаков Илья Трофимович был в Сибири с 1904 года; Отцовская линия: Слепаков Иван Сергеевич, бабушка и дедушка – Сергей Афанасьевич и Евдокия Никодимовна. Переселились в Сибирь в 1913 году. семьи Слепаковых и Казаковых переселялись с родственниками. Родственница Л.И. Белик Маргарита Ивановна (Барыгина) указывает, что Слепаковы были переселенцами из деревни Дубровка Могилевской губернии в Белоруссии. Она же указывает, что с детьми переселялись родители Евмена и Сергея Афанасьевичей Афанасий Слепаков и его жена. Причем Афанасий Слепаков в Сибири не остался, а его жена не поехала назад в Белоруссию. Евмен Слепаков сначала пытался поселиться севернее, но впоследствии передумал и переехал к братьям в Милоновку. Старшее поколение приехало в Сибирь, уже имея жен и мужей, но впоследствии старались брать в супруги белорусов – жителей соседних хуторов-деревень. Слепаковы роднились с Казаковыми, Барыгиными, Корольковыми. Лидия Ивановна вышла замуж за Николая Белика, чья семья поселилась в Милоновке позднее, в годы Советской власти. Интересна тенденция – на кладбище стремились хоронить родственников рядом, причем многие женщины похоронены под девичьими фамилиями.
Лидия Ивановна Белик не могла точно назвать место выхода: «Откуда приехали? – Могилевская или Гомельская губернии, я их путаю – надо потом посмотреть. И Слепаковы и Казаковы оттуда приехали». Она не смогла уверенно сказать, посылали ли ходока, но сказала, что сама деревня появилась поздно, а Илья Трофимович Казаков жил в Сибири с 1904 года, возможно, он и был ходоком, выбравшим место для родственников и односельчан. Место поселения было новое, селились хуторами. Они назывались по именам владельцев – Казаковский, Слепаковский, Корольковский, Зезюлин, Артюховский и др. хутора. Впоследствии на этом месте стояло несколько деревень, которые со временем прекращали существование, жители переселялись в Милоновку. «Еще фамилии местных жителей – Корольковы, Барыгины, Ляльковы, Жолудевы. Еще были Ивановы, но они перебрались позже – от деревушки Маяк. Маяк – это поселение на месте коммуны, располагавшейся по дороге на Халдеево. А была еще Первомайка». Первый год жили в землянках (сруб один поставили), а потом уже дома возвели. На уточняющий вопрос, какой сезон был — отвечает, что не знает, соглашается, что если землянки были – то вторая половина лета или даже осень – возможны. Дом был из двух помещений: изба и горница. Дома сначала, видимо, по бедности, крыли соломой, двор летом был открытый, а на зиму закрывали соломой. Соответственно, был холодный хлев, и поэтому на зиму курочек, телят держали в домах. Позднее стали строить летние избушки, но это уже на памяти Лидии Ивановны. Дома одноэтажные, двухкамерные: горница и изба, сначала покрывались соломой, этот обычай Лидия Ивановна объясняет бедностью населения. Мотив «жили небогато» повторяется в интервью несколько раз. В середине ХХ века или около того стали делать вторые дома, однокамерные, типа летней кухни. Отопление было печное. Дома обязательно убирали к праздникам, вешали на иконы новые набожники, к Пасхе – белили. На Троицу убирали растением, которое называли «суходрево» или «май»
Палисадники перед домом – обычай поздний, раньше их не было.
Хозяйственных построек первоначально было мало — делали холодную стайку для скотины, зимой покрывали соломой навес над двором, летом солому убирали (скармливали скотине?)
Деревня не имела ни больницы, ни церкви, только кладбище. Оно небольшое. Кладбище освящал священник из Семилужков. На кладбище похоронена вся родня Лидии Ивановны с материной стороны. «Я не всю родню знаю, о некоторых только слышала. Некоторые молодыми умерли 21-22 лет – мужья помогли».
Из промыслов на продажу – рубили дрова. «Отец отвозил дрова на подводе в Томск, продавал их, а обратно вез рыбу (здесь нет рек, где можно ловить рыбу), другие продукты».
На вопросы о питании Лидия Ивановна сказала о наличии белорусских национальных традиций: «Особо времени стряпать у женщин не было – много работы, готовили в русской печи. Жили небогато, потому на лето приходилось голодно. У нас сало до лета оставалось, а у кого нет – ели зелень: крапива, лебеда, щавель – варили похлебки.
Из специфических блюд: когда кололи свиней, собирали кровь, из нее готовили кровяные колбасы и пекли кровяные лепешки, очень вкусные. Делали также мясные колбасы, набивали желудки салом и мясом, сохраняя его таким образом на долгие сроки.
Делали вместо сметаны из молока варенец и я очень любила оладьи с варенцом. Хлеб больше был ржаной, а если муки не хватало, добавляли в тесто картошку, хлеб получался синий».
Рядом находилась Николаевка, с николаевскими отношения были дружные. Мы играли с Николаевскими ребятишками, например, в фанты. «Например, фант: дойти ночью до кладбища. Страшно, единственное что – бежал не один, потому что был проверяющий. Добежишь до ограды, и бегом назад. Когда учились в интернате в Малиновке, то бывали споры и даже детские потасовки: с зареченскими. Мы были колхозные, а у них была государственная контора «Заготскот», они считали себя более «продвинутыми». Точно так же леспромхозные из Тугана, Москалей, Малиновки. По детски, конечно, ссорились, дразнились: «Вы колхозные! — А вы – «Заготбык»!
Больше информации на сайте «Cибиряки вольные и невольные»
