В «Одноклассниках» создана группа «Алексеевцы. Гришинцы», объединяющая потомков жителей этих переселенческих деревень. О Шершнёвых, одних их первых жителей Алексеевки, рассказывает исследовательская работа Екатерины Лисаченко, которую она написала еще в школе.
На фотографии, сделанной приблизительно в 2003 году в краеведческом музее «Бумеранг» МСШ №1, Галина Николаевна Шершнёва вместе с внучкой Катей, краеведом, продолжателем семейных традиций. («Молчановские вести» № 15 (480), 11.04.2018г.)
Фото: Галина Николаевна Шершнева с внучкой Катей
Шершнёвы, переселенцы из Могилевской губернии
Происхождение фамилии.
Примерно 150 лет тому назад в Белоруссии, в Могилевской губернии, близ Кричева, возвращались из леса с дуплянками пчёл три брата, один из которых был мой прапрапрадед Прокоп. По дороге зашли они в шинок (кабак). Кто-то из присутствующих в кабаке неудачно подшутил, выпустив пчёл из дуплянок. А пчелы, как известно, не любят запаха спиртного, становятся агрессивными, пускают в ход свои жала. Поднялся переполох, братья бросились спасать своих пчёл. Возмущаясь, пчелы «гудели» как шершни. С тех пор к братьям «прилипло» прозвище «шершни».
Переселение в Сибирь.
Так и жили братья с этой кличкой, пока не собрались переезжать в Сибирь на новые земли по Столыпинской реформе, ведь своей земли в Белоруссии у них было совсем мало. Семья разрасталась, земельный надел дробился, и надо было искать выход. Но осторожные крестьяне сначала отправили в разведку «ходаков», то есть выбранных от общины крепких мужиков, чтобы они поехали и разузнали, что это за Сибирь и стоит ли туда переселяться. Среди них был и мой прапрадед Филипп, сын Прокопа. «Ходаки» прошли путь от Белоруссии до Сибири и обратно за 3 года, по пути зарабатывая себе на пропитание. Сибирь поразила их своим простором и богатством. Решено было переезжать туда. Так как раньше у крестьян фамилий не было, то при оформлении документов на переселение моим предкам дали фамилию по прозвищу — Шершнёвы. Они эти документы и подъёмные деньги, что выделило государство на обустройство на новом месте, привезли в самодельной кожаной сумочке, которая теперь хранится у моей бабушки, Шершневой Галины Николаевны, как семейная реликвия. Переселялись целыми семейными кланами (близкие и дальние родственники). И мои далёкие предки Прокоп и Марфа Шершнёвы, находясь уже в пожилом возрасте, приехали с двумя сыновьями, у которых были уже большие семьи. У Владимира было 6 детей, у моего прапрадедушки Филиппа — 5 детей, шестой у них с Ефросиньей родился уже в Сибири, это был мой прадедушка Шершнёв Николай Филиппович, отец моей бабушки и дедушка моей мамы.
Прибыли переселенцы в Томскую губернию ранней весной 1908 года и получили таёжную землю под поселение в 26 км западнее Молчанова и назвали посёлок «Алексеевский» (позднее деревня Алексеевка). За короткое сибирское лето нужно было успеть построить хаты для жилья, пуни для скота, амбары для зерна, гумна, бани и т.д. Лес валили двуручной пилой, на доски распиливали продольной пилой, для крыш драли дранку из сосны. И всё это делали вручную. Но существовала «помочь», когда собирался народ со всей деревни и помогал кому-нибудь построиться.
В эту же весну нужно было распахать целину под огороды, чтобы к зиме были картошка, капуста и зерно. Огороды были большие, примерно по одному гектару на семью, поэтому хаты ставили далеко друг от друга. И поселение растянулось вдоль реки Татош, чтобы каждому подворью был доступ к воде. Половину деревни занимали переселенцы из Могилевской губернии. Все были православные. Вокруг поселения загородили «поскотину», чтобы скот не топтал посевы в поле и не смог уйти в тайгу. Позднее стали раскорчёвывать поля, сеять на них пшеницу, рожь, ячмень, овёс, гречиху, просо, коноплю, лён. Всё это пололи, жали серпами вручную, трепали и чесали лён, косили сено, заготавливали дрова, управлялись с домашним скотом. Поэтому, как говорила моя прабабушка Ольга, вставали «досвета», т.е. до восхода солнца, и работали, не покладая рук, до заката. А ещё успевали собрать лесную малину и клюкву, набить кедровых шишек. К природе относились бережно. Все дары собирали в строго определённое время. Например, никто в болото за клюквой не ходил раньше Успения (28 августа).
В быту мои предки были неприхотливы. Хата делилась на 2 половины (пятистенка). В первой половине была большая глинобитная печь, в которой готовили пищу. А на печи и рядом на полатях, где теплее всего, спали старики и меньшие дети. На этой же половине стоял большой деревянный стол с широкими лавками вокруг, за ним снедовала (завтракала), обедала и вечеряла (ужинала) вся семья. Ложки и чашки были самодельные, деревянные. Ели из общей большой чашки, которая стояла посреди стола. Черпали из неё по очереди, за очерёдностью следил глава семьи и, если кто нарушал порядок, то хозяин облизывал свою большую деревянную ложку и давал нарушителю по лбу. Таким образом, порядок соблюдался всегда и во всём. На лавке под образами на почётном месте стояла дежка (небольшая деревянная кадочка), накрытая рушником, в которой замешивали тесто для выпечки хлеба. К хлебу относились свято!
На второй половине хаты стояли самодельные деревянные кровати для хозяев и старших детей. На кроватях — соломенные матрацы и домотканые постилки. В переднем святом углу был встроен угольник (угловой столик), а над ним лампадка и иконы, обязательно украшенные вышитыми рушниками-набожниками. Стены хаты белили голубой глиной, которую брали на горе у деревни Погино. Полы и окна были некрашеные. Их скоблили ножами и мыли с золой добела перед большими праздниками. Зерно на муку возили молоть на мельницу в деревню Золотое, а также мололи дома на жерновах. Гречиху и просо возили на крупорушку для изготовления крупы. А дома ячмень и овёс сушили в русской печи на протвенях и толкли в большой (больше 1 м высотой) деревянной ступе, затем веяли и получали крупу для каши. Такая ступа, которую сделал мой прадедушка, стоит и сейчас во дворе их дома в Молчаново. Так вели мои предки единоличное крестьянское хозяйство, отдавали много сил, чтобы их дети не знали голода и холода.
Полегче было зимой. Мужики ходили на охоту, а женщины и девушки при лучине пряли лён и шерсть, ткали холсты, сукно, из них шили одежду, рушники, постилки и т.д. У моей бабушки хранится льняная скатерть, которую соткала её мать. Кому бабушка её показывает, всё удивляются её тонкой работе. На ногах носили кожаные чирки и лапти. Почти все орудия труда мужчины изготавливали сами: телеги, сани, упряжь, ткацкие станки, прялки. Хранится у бабушки и прялка, которую сделал прадедушка, она ещё и сейчас в рабочем состоянии.
Но не только так трудились мои предки, они ещё и умели красиво праздновать. Свято соблюдали обычаи, традиции и посты. Ездили на службу в церковь. Весело праздновали Рождество, Пасху, Троицу, масленицу и другие праздники. И каждый праздник праздновали по присущему только ему обряду. Широко гулялись свадьбы, родины, крестины. Общие проблемы решали на сходе, руководил обществом староста. Вот так жили мои предки — простые люди, великие труженики.
Где-то в стороне отгремела революция и гражданская война. В стране установилась Советская власть. Репрессии тоже обошли эту деревню стороной.
В 1935 году в Алексеевке организовали колхоз им. Фрунзе. Все Шершнёвы вступили в него и продолжали трудиться так же хорошо, как и раньше. Брат моего прадедушки, Шершнёв Максим Филиппович был бригадиром. А когда его призвали на фронт, его заменила Шершнёва Василиса Афанасьевна. После войны Максим Филиппович снова стал бригадиром и так работал до пенсии.
Он рассказывал моей бабушке, что до войны в колхозе жили хорошо, работали дружно и споро. В деревне впервые открыли начальную школу, клуб и медпункт. Дети стали учиться, для взрослых организовали «ликбез» (ликвидация безграмотности).
Но война в 1941 году оборвала всё. В Белоруссии оставалась самая старшая сестра моего прадедушки Александрина. Во время войны она с мужем и тремя дочерьми ушла в партизаны. Из Алексеевки ушёл на фронт второй брат прадедушки Шершнёв Архип Филиппович и погиб под Ельней. Его 18-летннй сын Шершнёв Павел вернулся домой на костылях с перебитыми ногами. Племянника Семёна Шершнёва под Сталинградом изрешетили пулями. Три молодых сына и зять сестры Прасковьи Филипповны погибли. Горе не обошло стороной семьи Шершневых, как и семьи других односельчан. В деревне остались одни старики, женщины и дети. На их плечи лёг тяжелейший труд в тяжелейшее время. Но несмотря ни на что, ни одного клочка земли не оставалось не вспаханным, весь урожай убирали до последнего колоска. День жали, ночь скирдовали, потом молотили. Дневали и ночевали на колхозных фермах. Так работали для фронта, для победы все женщины-солдатки со своими детьми-подростками, в том числе и из рода Шершнёвых:
Шершнёва Анастасия Илларионовна с 9-летним сыном Павлом (боронил на быках),
Шершнёва Василиса Михайловна с дочерьми Татьяной, Марусей, Шурой на ферме и в поле,
Шершнёва Василиса Афанасьевна — бригадир,
Шершнёва Ефросинья Антоновна — в поле с дочерью Валей, Шершнёва (Силенкова) Прасковья Филипповна на разных работах со своими 4-мя детьми,
Шершнёва (Перковская) Елизавета Никифоровна — в поле и на ферме.
Подростки, что постарше, пахали, а что помладше — боронили на быках. Весенняя земля холодная, босые ноги детей стыли так, что сводило скулы. Отогревались на быках, когда те ложились отдыхать.
Война распроклятая, что ты наделала?! Погубила столько людей, осиротила столько детей, принесла столько страданий…Дождались! Выстрадали! Победа!!! Это была «радость со слезами на глазах». Мало кто вернулся домой. И долго ещё налаживалась послевоенная жизнь, и затягивались раны, нанесённые войной. Но деревня выстояла! Выстоял её мужественный народ!
Труд колхозников становился всё более и более механизированным: трактора, сеялки, веялки, комбайны навсегда заменили ручной труд. Строились новые фермы для скота, на которых труд тоже, в основном, механизировался. Повышался урожай зерновых, повышались надои молока и т.д. Трудодни колхозников стали больше отовариваться.
Колхозы стали укрупняться. Алексеевка, Самоседовка и Золотое объединились в колхоз им. «Карла Маркса». Позднее этот колхоз вошёл в состав совхоза «Молчановский», как «Алексеевское отделение». Люди стали получать живые деньги, т.е. зарплату. Но рабочих рук стало не хватать, т.к. старшее поколение стало уходить на пенсию, а молодёжь стремилась учиться, и, получив образование, уезжала работать по направлению.
Но Алексеевка пока ещё жива, хотя далеко уже не та… Сейчас в ней живут и трудятся на земле Дёмины — это 4,5,6 поколение Прокопа Шершнёва, одного из основателей этой деревни. Прошлым летом она отпраздновала своё 95-летие. Приезжали многие из тех, кто здесь родился, вырос, трудился. Приезжали, чтобы поклониться своей малой Родине, отдать дань уважения её людям, почтить память своих предков, ставших настоящими сибиряками, и подаривших некогда своим потомкам эту деревню — Алексеевка.
Шершнёв Николай Филиппович
Отдельно хочу написать про моего прадедушку Шершнёва Николая Филипповича. Я уже упоминала, что он родился в 1909 году и рос в Алексеевке в семье Филиппа Прокоповича и Ефросиньи Денисовны Шершнёвых. Был спокойным ребёнком, особых хлопот не доставлял. Школы не было, поэтому грамоте не учился. Рано пришлось трудиться: с малых лет помогать дома по хозяйству, а позднее выполнять все работы в единоличном крестьянском хозяйстве. Не работали только по большим праздникам. А зимой молодёжь собиралась в одном каком-нибудь доме на вечёрку: пели, танцевали под гармошку. Их посещал и мой прадедушка, где он и подружился с моей прабабушкой Олей.
В 1929 году они венчались в колбинской церкви. Икона «Неопалимая Купина», которой их благословляли, находится сейчас у моей бабушки. Молодая семья стала вести своё личное хозяйство.
В 1933 году они с двумя детьми переехали на жительство в село Молчаново. Оба пошли работать на маслозавод. Трудовой день начинался у них очень рано и заканчивался за полночь, т.к. помимо работы на производстве, приходилось много заниматься домашним хозяйством (держали скот, пахали, сеяли, убирали, косили сено и т.д.) и семья росла, с ней росли и заботы.
Прадедушка Коля был умным, честным, спокойным, очень скромным и трудолюбивым человеком. Он никогда не курил и не употреблял спиртного. Просто жил, работал, растил детей.
Но мирный труд был нарушен. Грянула война. И прадедушка ушёл на фронт в июле 1941 года. Вернулся он только 31 декабря 1945 года.
Прабабушка Оля осталась одна пятью детьми мал-мала меньше. Было ей всего 32 года. Хлебнула она немало лиха за эти годы.
А прадедушка воевал в составе 19-й Гвардейской стрелковой Сибирской дивизии на Северо-Западном фронте. Участвовал в боях за Ленинград, Новгород и Тихвин. В феврале 1942 года был тяжело ранен и контужен. После госпиталя и отпуска по ранению попал на
I Украинский фронт в 285 Гвардейскую стрелковую дивизию. Освобождал Литву, Украину, Польшу, Чехословакию, Германию. Его терпеливые ноги рядового пехотинца с боями «прошагали пол-Европы, пол-Земли», шаг за шагом приближая Победу.
Награждён за храбрость, стойкость и мужество «Орденом Отечественной Войны II степени», медалью «За боевые заслуги, медалью «За победу над Германией» и рядом юбилейных медалей.
О войне прадедушка вспоминал с болью. Его физическая рана зажила, а душевная мучила до конца жизни: в боях погибли его родные люди — старший брат и три племянника. Один из них Шершнёв Степан Никифорович, молодой сержант, умер у него на руках, раненый в грудь в страшном бою под Мясным Бором, впоследствии названном «Долиной смерти», где погибло более 92-х тысяч советских солдат. Там сражался с фашистами и мой прадедушка.
Перед глазами бывшего фронтовика вновь вставали сожжённые деревни, разрушенные города, изувеченная земля, целые моря людского горя, измождённые узники концлагерей, которых он освобождал. Те из освобождённых, кто ещё мог держать оружие, тут же шли в бой с действующей армией. Прадедушка восхищался силой их духа, смелостью и выносливостью.
Рассказывал, что фашисты очень боялись рукопашного боя с советскими солдатами, потому что наши дрались отчаянно, т.к. им было что защищать и кого защищать. А ещё фашисты панически боялись нашу «Катюшу» — передвижную ракетную установку. Как только «заговорит Катюша», драпали фашисты, куда глаза глядят.
Также вспоминал прадедушка о том, как однажды, уже на территории Германии, 90 советских солдат, в том числе и он, окружили в лесу и взяли в плен 1200 фашистов. Это надо было уметь! Он гордился настоящими советскими солдатами, и сам был истинным патриотом.
С уважением вспоминал прадедушка о командующем I Украинским фронтом маршале Коневе, о своём командире подполковнике Бутаеве, который прошёл с боями всю войну и погиб в Германии от снайперской пули в день Победы. Вспоминал о своём фронтовом друге москвиче Либермане — фотографе политотдела 285 Гвардейской стрелковой дивизии, и о других боевых друзьях-товарищах.
А ещё глаза его теплели, когда он вспоминал, с какой радостью встречали их освобождённые от оккупации люди. Обнимали их, забрасывали цветами, благодарили за спасение.
Всё это он переживал заново, когда речь заходила о той беспощадной войне.
Вернувшись с фронта, прадедушка очень много трудился и дома, и на производстве. Его руки истосковались по мирному труду. К любой работе относился серьёзно. Его ценили за трезвость, спокойный характер и умелые руки. Многое умел прадедушка: он был плотником, столяром, бондарем, печником, со знанием дела выполнял любые сельскохозяйственные работы. Награждён медалью «За доблестный труд», а также многими почетными грамотами и благодарностями за многолетнюю добросовестную работу на производстве. Основная домашняя физическая работа также лежала на его плечах. Вставал он с рассветом и уже что-то тюкал, мастерил во дворе, помогал жене управиться со скотом, или ещё до 8 часов утра успевал «сбегать» (как он говорил) под деревню Фоминку покосить сена.
Сам собственными руками полностью построил новый дом для своей семьи. Помогал строить дома родственникам. Никогда и никому не отказывал в любой помощи, и пользовался большим уважением у односельчан.
Он был прекрасным семьянином, покладистым и рассудительным, скромным в быту. Никогда никого не огорчил и не обидел.
Вырастил пятерых детей, всем им дал образование. Был любящим, добрым, заботливым отцом. Он был педагогом от природы, воспитывал в детях честность, порядочность, трудолюбие, всегда интересовался их делами. Никогда не наказывал детей, а если случалось, что кто-то из них провинился, то он молча очень переживал из-за этого. И это отцовское переживание было самым большим наказанием для провинившегося. Он был во всём примером для своих детей и пользовался у них большим авторитетом.
Очень любил прадедушка музыку. Ещё до войны сам своими руками сделал скрипку и играл на ней для себя и гостей народные песни и танцы. Сейчас эта скрипка находится в музее МСШ №2. Как мог, прадедушка приобщал к музыке своих детей, покупал им музыкальные инструменты, чтобы они сами учились на них играть, т.к. музыкальной школы в Молчанове в то время не было.
С удовольствием они с прабабушкой Олей посещали концерты художественной самодеятельности, где выступали их дети. Прабабушка всю жизнь была рядом с ним — эта хранительница домашнего очага, великая труженица, делившая с ним все трудности, заботы и радости.
Прадедушка был метким стрелком. Однажды на районных соревнованиях по стрельбе из мелкокалиберной винтовки он занял 1-е место, выбив 99 очков из 100 возможных. Отличный результат!
Без тайги и без Оби он не представлял себе жизни. Очень увлекался рыбалкой и охотой, особенно весенней. В разлив уезжал за реку далеко на обласке (которые, кстати, делал сам), и всегда возвращался с добычей. Однажды на такой охоте перевернулся с обласком приезжий из Томска, утопил всё своё снаряжение и чуть не утонул сам. Спас его мой прадедушка, и, чтобы тот не простудился от холодной весенней воды и ветра, снял с себя часть одежды и надел на него, а потом поделился с ним охотничьим снаряжением и продуктами. Тот томич был очень благодарен прадедушке.
Летом рыбачил с сетью-плавёжкой, плавая на обласке вдоль нижних песков и наслаждаясь этим процессом. Зимой — подлёдный лов. Почти каждый день с пешнёй и другими принадлежностями шёл пешком на реку, долбил лёд, ставил тычки с крючками.
А осенью — в Чулымскую, Соровскую, или Березовскую тайгу за орехами, грибами, ягодой. Тайгу знал хорошо и хорошо в ней ориентировался. Часто брал с собой свою жену или кого-то из детей, в том числе и мою бабушку, учил их жить в ладу с, природой, любить её и в меру пользоваться ее дарами. За все это дети ему бесконечно благодарны.
До глубокой старости, пока не позволяло здоровье, прадедушка принимал активное участие в военно-патриотическом воспитании подрастающего поколения. Общался с поисковыми отрядами молчановских и томских школ. Переписывался с однополчанами, ездил навстречу с ними в г. Томск, в Москву и в Мясной Бор к обелиску павшим воинам. Низкий ему поклон, моему прадедушке! Светлая ему память!
Род Шершневых, начиная с моего прапрапрадедушки Прокопа, по линии моего прапрадедушки Филиппа Прокопьевича, насчитывает 248 человек. Среди них много инженеров, есть ученые, врачи, педагоги, офицеры, предприниматели, работники сельского хозяйства, студенты, учащиеся и новорожденные. Живут в Сибири, на Дальнем Востоке, на Байкале, на Волге, на Украине, в Белоруссии, в Казахстане, в Польше и в Москве. Я являюсь представителем шестого поколения этого рода по прямой линии моей матери и постараюсь не уронить честь и достоинство моих предков!
Опубликовано в газете «Молчановские вести» № 08 (473), 21.02.2018г.
